— Готово, — промурлыкал он.

Катриона прикусила губу и напряглась. Ожидания полностью оправдались, когда его обнаженное тело опустилось на нее. Он скользнул ниже, так что ее ноги оказались между его бедрами.

— Роскошно, ничего не скажешь.

Ощутив на груди его дыхание, Катриона озадачилась: что бы это значило? И в следующее мгновение неистово выгнулась, когда его губы сомкнулись вокруг соска. Он покрывал поцелуями трепещущие вершинки, дразнил их языком, пока они не превратились в тугие бутоны.

Катриона задыхалась, пытаясь приспособиться к новый ощущениям. Но вот Ричард яростно втянул в рот ее сосок и она не выдержала и вскрикнула. К счастью, складки рубашки заглушили возглас, и когда разум вернулся к ней Катриона с облегчением поняла, что он все еще пребывав в полусне.

Охваченная огнем, тяжело дыша, она ждала, отчаяние пытаясь вообразить, что будет дальше.

Его губы двинулись вниз, к ее талии, оставляя огненную дорожку на теле. Катриона напряглась, когда он осыпал жаркими поцелуями ее живот, и расслабилась, когда он перешел к бедрам.

Согнув ее ноги в коленях, Ричард попытался их раздвинуть, после некоторого колебания Катриона позволила ему приоткрыть себя. Она затаила дыхание, ожидая, что его тяжелое тело опустится на нее, но вместо этого ощутила легкое, как перышко, прикосновение к внутренней стороне бедра, а затем столь же невесомые поцелуи. От мелькнувшей догадки она ахнула, попытавшись сдвинуть колени, но наткнулась на его широкие плечи.

Ричард плутовато хмыкнул — и запечатлел жаркий поцелуй на влажных завитках.

— Потсрпи, моя сладкая колдунья.

Он целовал, исследовал, проникал, проделывая это так нежно, что Катрионе показалось, будто она умирает. Она билась и металась, безуспешно пытаясь вырваться из пут ночной рубашки. Попыталась сесть, но он уложил ее снова и, просунув руку под ее ягодицы, приподнял, чтобы полнее насладиться ее сочной мякотью.

Томно и неторопливо его губы и язык сводили Катриону с ума. Кожа ее пылала, кости расплавились, нервы обратились в пепел. Обезумев, она чуть ли не плакала, так велика была ее потребность в нем.

И тут он оставил ее.

— Ричард! — жалобно воскликнула она.

С блаженным стоном Ричард привстал на колени, освободил ее от пут ночной рубашки и помог сесть. Катриона подогнула ноги и тоже оказалась на коленях в задранной выше талии рубашке. Однако прежде чем она успела привести себя в порядок, он сдернул легкую преграду через голову. Она в ужасе проводила ее взглядом.

А затем посмотрела на своего мучителя.

Совершив тем самым большую ошибку.

Одетый, он подавлял. Обнаженный — завораживал. Могучий, властный мужчина, который только и ждет, чтобы предъявить на нее права.

Все время, которое предшествовало этому моменту, она упорно не позволяла себе представить Ричарда без приличествующего покрова одежды и теперь сожалела, что не давала воли воображению. К зрелищу, которое предстало перед ней, определенно нужно было подготовиться.

Он был великолепен: ни капли лишнего жира, плоский живот, тугие мускулы. Подняв глаза, Катриона увидела на его лице озорную улыбку.

— Так-то лучше.

Пока она разглядывала его, Ричард занимался тем же самым и, кажется, остался доволен результатом. Он потянулся к ней, но, к ее удивлению, не заключил в объятия, а заставил опуститься на колени и сел сам, так что они касались друг друга. Его усмешка выражала предвкушение.

— Следующая ступень.

Катриона, давно переставшая что-либо соображать, тупо переспросила:

— Ступень?

Его руки уверенно накрыли ее грудь; большие пальцы потерли набухшие соски, Катриона тут же откликнулась. Опустив отяжелевшие веки, она выгнулась, прижимаясь к его ладоням.

— Посмотрим, на сколько тебя хватит, прежде чем ты взорвешься.

Скользнув вниз по ее трепещущим бедрам, он раздвинул влажные завитки и погрузил пальцы в жаркую глубину, нажимая, отступая и возвращаясь к той же чувствительной точке. Поглощенная ощущениями, Катриона не сразу вникла в его слова..

Ослепительная вспышка полыхнула под ее сомкнутыми веками. Ее внезапно озарило.

Широко распахнув глаза, она уставилась ему в лицо. Заострившиеся черты дышали страстью, сосредоточенный взгляд был прикован к ее телу.

Она не могла поверить своей догадке.

— Ты что, дразнишь меня? Таким вот способом?

Ричард поднял на нее затуманенный взор — действие снадобья, похоже, только усиливалось — и сверкнул мальчишеской улыбкой.

— Мне не терпелось погрузиться в тебя с самого начала. Я возбуждался при одном только взгляде на тебя. Находиться рядом с тобой было пыткой, особенно когда ты задирала свой нахальный носик. Вот я и решил, что неплохо угостить тебя тем же лекарством, прежде чем облегчить свои страдания. — Его взгляд принял мечтательное выражение. — А что касается этого, — он снова нажал, Катриона ахнула и обмякла, — я намерен дразнить тебя и дальше.

— Дальше? — Она в ужасе уставилась на него, пытаясь сообразить, что еще ее ждет.

— Да, причем медленно и изощренно. Утонченная пытка для соблазнительной колдуньи.

В отчаянии Катриона смотрела на него. Что она наделала? Какой механизм привела в действие? Ричард грезил. Грезил наяву, смешивая реальность с фантазиями. Он не отдавал себе отчета в том, что делает. Не понимал, что пугает ее, не понимал, что она настоящая.

Как он и предсказывал, кровь ее кипела, страсть нарастала, требуя высвобождения. Катрионе казалось, что она умирает. Она хотела Ричарда — сейчас, немедленно. Хотела, чтобы он положил ее на спину и овладел ею, просто и без причуд. Но он не понимал этого, а она не могла объяснить. Внезапно ее охватил страх.

Должно быть, это отразилось на ее лице. Ричард нахмурился и, склонив набок голову, в замешательстве посмотрел на нее.

— В чем дело?

Катриона открыла рот, но слова не шли с языка. Что сказать? В чем признаться? Ричард был одурманен и действовал инстинктивно. А каковы инстинкты повесы?

Она нервно облизнула губы, осознав вдруг всю рискованность своей затеи. Вопреки предостережениям Алгарии она отдала себя на милость подсознанию распутника, его истинной сущности, о которой не имела ни малейшего представления.

Руководствуясь скорее интуицией, чем разумом, она протянула к нему руки.

— Я хочу тебя. Сейчас.

Катриона не скрывала ни силы своего желания, ни своей беззащитности. Единственной гарантией; что она не совершает ошибки, было послание Госпожи: Ричард именно тот, кто ей нужен.

— Пожалуйста, — взмолилась она и тут же оказалась в его объятиях.

— Ш-ш. — Он уткнулся лицом в ее волосы. — Я не хотел пугать тебя. — Руки его успокаивающе поглаживали ее по спине. — Всему виной мое воображение. Я слишком долго фантазировал, слишком долго представлял себе, какова ты на ощупь, — он нежно поцеловал ее, — и на вкус.

Он поднял голову и посмотрел ей в глаза.

— Я хочу любить тебя всеми мыслимыми способами, — он усмехнулся, — какие только известны мужчине. — В его глазах сверкнула страсть. — Я хочу видеть, как ты раскрываешься для меня. — Он надолго прильнул к ее губам. — Я хочу засыпать, сжимая тебя в объятиях, и просыпаться рядом с тобой. Хочу заботиться о тебе. — Он поднял на нее затуманенный взгляд. — Я хочу, чтобы ты была моей — в полном смысле этого слова.

Катриона не нуждалась в помощи Высших сил, чтобы читать в его душе. Хитростью она обезоружила непобедимого воина, и теперь правда светилась в его глазах. Он хотел любить и быть любимым. Хотел стать частью ее жизни.

Если бы он не покорил ее раньше, то, вне всякого сомнения, покорил бы сейчас.

— Пожалуйста, — вымолвила Катриона и, взяв его за руку, потянула за собой.

Она легла на спину и развела ноги, и когда Ричард накрыл ее своим телом, обняла его. Расположившись между ее бедрами, ом, прихватив губами ее сосок, яростно втянул его в себя.

Словно удар молнии пронзил Катриону. Он прорвал плотину, и страсть раскаленным потоком пронеслась по ее жилам. Горячая волна подхватила ее, закружила и понесла. Все ее существо сосредоточилось на Ричарде. Он отступил, помедлил и одним толчком заполнил ее, мощно и глубоко, до самой сердцевины.